Со второй половины 1944 г., когда все зримей разгоралась заря долгожданной победы, в кругах советских ученых, занятых исследованиями в области ядерной физики, началось обсуждение программы строительства в нашей стране ускорителей частиц. Несколько совещаний по этому вопросу прошло под руководством академика И. В. Курчатова в организованной им Лаборатории № 2 АН СССР, впоследствии ставшей Институтом атомной энергии АН СССР. В заседаниях в разной комбинации присутствовали А. И. Алиханов, В. И. Векслер, К. Д. Синельников, И. Е. Тамм. Из Ленинграда на эти совещания приглашались Б. А. Никитин, Л.И. Русинов, известный конструктор первых советских циклотронов Д. В. Ефремов и автор этих строк, руководивший тогда циклотронной лабораторией в Радиевом институте АН СССР. И в результате довольно оживленных дискуссий все сошлись на том, что если для развития у нас ядерной физики достаточно будет изготовить несколько обычных циклотронов, то для обеспечения просматривавшихся тогда направлений фундаментальных физических исследований целесообразно построить в Советском Союзе два ускорителя на рекордные по тем временам энергии: протонного ускорителя 450 – 500 МэВ с последующим увеличением энергии до 650 – 700 МэВ и электронного ускорителя на энергию не менее 250 МэВ. Тогда уже была осознана возможность создания таких ускорителей на основе принципа автофазировки, незадолго до этого предложенного в Советском Союзе В. И. Векслером и несколько позже в США – Э. Макмилланом. Первое решение правительства СССР о строительстве большого синхроциклотрона в районе посёлка Большая Волга было принято в августе 1946 года.

В феврале 1947 года после возвращения из долговременной командировки в США я был назначен научным руководителем разработок синхроциклотрона. В Лаборатории № 2 АН СССР был организован специальный ускорительный отдел, призванный в кратчайший срок создать действующую модель будущего синхроциклотрона и проверить на ней принцип автофазировки. С самого начала предполагалось, что после завершения в экспериментальной проверки принципа автофазировки ускорительный отдела будет переведён на место строительства синхроциклотрона и явится ядром будущего научного центра. Первыми сотрудниками отдела были Н. П. Богачёв, Б. Л. Григорьев и уже ушедшие от нас В. С. Катышев, А. А. Реут и А. А. Кропин.

Моя первая поездка на место, отведённое для строительства, как тогда говорили, объекта, состоялась 27 марта 1947 года. Была ранняя весна с туманами и жёлтыми, ноздреватыми снегами. Железной дорогой нельзя было воспользоваться: во время войны с ветки Вербилки – Большая Волга местами была сняты рельсы. Пришлось добираться на джипе военных лет – два часа ушло на то, чтобы по сильно разбитому шоссе доехать до Дмитрова, а затем ещё около четырёх часов тащились по дороге, местами устланной круглыми 6рёвнами, до Большой Волги, откуда гусеничный трактор за каких-нибудь два часа приволок джип до места, где сейчас находится плавательный бассейн “Архимед”.

Кругом был сырой, без каких-либо просветов лес. Несколько десятков рабочих, возглавляемых начальником строительства А. П. Лепиловым, прокладывали просеки для дорог и торопились до вскрытия Волги соорудить деревянный причал. Группа геодезистов производила трассировку улиц будущего научного городка и железнодорожной ветки от станции Большая Волга до технической площадки.

Мне предстояло прежде всего утвердить привязку на месте технологических корпусов ускорителя. Нетрудно было убедиться в сильной заболоченности всей территории, отведенной вод строительство, и особенно площадки, на которой проектанты в Ленинграде наметили разместить корпуса ускорителя. Пришлось перенести место строительства технологических корпусов ускорителя в сторону невысокой песчаной гряды, на которой много позже встал корпус теоретической физики. Так возникло искривление дороги, продолжающей улицу Жолио-Кюри после железнодорожного переезда.

Была ещё одна причина поездки на строительство. И ускоритель, и научный городок при нем было решено построить вдали от городских населенных пунктов. С самого начала было ясно, что научный и инженерный персонал будет прислан извне. Но откуда придется набирать обслуживающий персонал самого ускорителя, работников котельной, бани, пекарни, магазинов, почты, без которых была бы невозможна жизнь научного городка? К счастью, рядом со строительством оказалась небольшая деревушка, что-то около пятидесяти дворов, и почти в каждом из них горе: с войны не вернулся один, а в некоторых домах два и даже три человека. Эта деревня отстроилась на новом месте всего каких-нибудь 12 лет тому назад и получила название Ново-Иваньково, а ранее она называлась просто Иваньково и до 1934 г. стояла там, где сейчас проходит туннель под шлюзом, соединяющим Московское море с Волгой. Помнится радость жителей Ново-Иваньково, узнавших, что им найдётся работа в научном городке, строительство которого начиналось по соседству с их деревней. Впоследствии многие жители деревни, освоив новые специальности, стали работать на ускорителе и в научном городке. До сих пор в Объединённом институте плодотворно трудятся бывшие жители Ново-Иваньково: В. Н. Терентьева (секретариат Института), Н. В. Жуков (отдел снабжения), Н. И. Семёнов (Лаборатория ядерных проблем), Л. И. Семёнова (издательский отдел) и другие.

Весной 1947 года развернулись проектные и изыскательские работы в организациях, привлечённых к разработкам синхроциклотрона. В августе 1947 года десятитомный проект синхроциклотрона был утверждён. Тогда же был установлен срок запуска ускорителя – 21 декабря 1949 года. С лета 1947 гада по мере поступления проектной документации широким фронтом развертывалось строительство объекта: проводились дренажные работы, прикладывались дороги и железнодорожная ветка от станции Большая Волга до технической площадки, бурились артезианские скважины, закладывались технологические корпуса, котельная, административный корпус.

В дека6ре 1947 года была задействована модель синхроциклотрона, и к лету 1948 года на ней было завершён исследование принципа автофазировки. Тем временем на объект начало поступать с заводов технологическое оборудование, которое зачастую прямо с колёс монтировалось в еще недостроенных корпусах. Летом 1948 года в связи с форсированием строительства ускорителя было решено приступить к созданию на его 6аве специальной научной лаборатории, впоследствии ставшей Институтом ядерных проблем АН СССР, который до 1953 года находился в тесной организационной связи с Лабораторией № 2 АН СССР, а затем стал самостоятельным институтом.

Первыми в штат создаваемой научной лаборатории были включены сотрудники уморительного отдела Лаборатории № 2 АН СССР. Персонал служб эксплуатации ускорителя укомплектовывался инженерами и техниками, направленными по путёвкам на объект из других организаций. Осенью 1948 года сотрудники Лаборатории № 2 В. П. Джелепов, А. В. Чеканной и несколько позже М. С. Козодаев были назначены руководителями отдельных направлений работ на ускорителе. С 1949 года лаборатория начала также пополняться молодыми, только что окончившими вузы физиками: из них и ныне работают в Объединённом институте Л. М. Сороко, В. П. Дмитриевский, И. М. Головин, Ю. М. Казаринов, Б. С. Неганов, И. К. Взоров, В. П. Зрелов и другие.

Сооружение ускорителя и строительство научного городка велось всё более нарастающими темпами. На смену бетонщикам сразу же приходили монтажники и закладчики технологического оборудования, непрерывным потоком поступавшего с заводов. Работы велись в две, а иногда и в три смены. Осенью уже можно было приступить к опробованию отдельных агрегатов и устройств ускорителя.

Комплексный запуск синхроциклотрона был произведен в ночь с 13 на 14 декабря 1949 года. Вплоть до 1953 года он оставался самым крупным ускорителем протонов в мире. Вскоре после запуска на синхроциклотроне нешироким фронтом начали проводиться исследования, в которых наряду с физиками научной лаборатории принимали участие специалисты нескольких московских и ленинградских институтов.

Незабываемой, по-своему романтичной была атмосфера научных исследований на только что запущенном синхроциклотроне, занимавшем тогда первенство по энергии ускоренных частиц. Сказывались и молодость научного коллектива, и необычный простор для выбора новых направлений экспериментальных исследований. С точки зрения нынешней практики детальной регламентации научных работ с её потемным финансированием и утверждением тематики научными советами различных уровней, сама организация исследований на ускорителе в первые годы может показаться невероятно упрощённой. Составлялся в самом общем виде только годовой проблемный план, и, что самое удивительное, этого было достаточно, чтобы всё получалось как надо. Большое значение в выработке мнений по научным вопросам имели дискуссии на регулярно проходившем в лаборатории семинаре, в котором участвовали И. Я. Померанчук, Я. А. Смородинский, Я. П. Терлецкий, иногда на заседания семинара приезжал И. Е. Тамм. Большое влияние на формирование облика молодого научного коллектива оказал В. А. Фок, работавший в лаборатории в 1951 – 1952 гг. над своей книгой “Теория пространства, времени и тяготения”. Молодые физики-экспериментаторы в тесном контакте с теоретиками интенсивно вели поиски наиболее перспективных направлений экспериментальных исследований на ускорителе.

Первое время жизнь в научном городке, как и во всей стране в послевоенные годы, была суровой – кухонные печи топились дровами, в домах отсутствовала горячая вода, тротуары и улицы были покрыты укатанной щебёнкой, невелик был ассортимент продуктовых товаров, но зато обильными были уловы рыбы в Волге. Это уж много позже появились стадион, плавательный бассейн, постоянные ретрансляции телевизионных передач, Дом культуры (заложен в марте 1953 г.), асфальт на тротуарах и улицах, регулярное пассажирское сообщение с Москвой.

К концу 1949 г. завершилось строительство жилых домов вдоль улиц Жолио-Кюри, Советской, Молодежной и Парковой, образовавших ядро научного городка.

Дальнейший рост города был вызван возникновением в 1951 году рядом с Институтом ядерных проблем АН СССР другой научной организации – Электрофизической лаборатории АН СССР и началом строительства протонного синхрофазотрона на 10 ГэВ. Городок застраивался преимущественно по течению Волги и в конце концов нацело поглотил деревню Ново-Иваньково.

В 1956 году на базе Института ядерных проблем и Электрофизической лаборатории был создан международный научный центр – Объединённый институт ядерных исследований, в котором плодотворно трудится вот уже второе поколение учёных ряда социалистических стран. В том же году научный городок вместе с рабочими посёлками Большой Волги был преобразован в город, получивший название Дубна. И сам город, и окружающая его территория были переданы из Калининской области в Московскую.

После 1956 г. город расширялся преимущественно вверх по течению Волги; начал застраиваться район Чёрной Речки. В старой части города выросли здания музыкальной и 8-й общеобразовательной школ, филиала Московского университета, гостиницы “Дубна”, кафе “Нейтрино”, железнодорожный вокзал; потом начали возводиться высотные дома. Постепенно город благоустроился и приобрёл нынешний вид.

В суете повседневности от нас ускользают небольшие изменения из года в год, но нас удивляет совокупность перемен за несколько лет.

Тем более поразительные изменения произошли за 30 лет вокруг корпусов первого советского большого ускорителя. На болотистом берегу Волги руками советских людей воздвигнут прекрасный город. И даже Волга за это время заметно переместилась вправо, подмыв в районе городского парка берег, на краю которого ещё пятнадцать лет назад была видна линия прерывчатых неглубоких окопов, наспех отрытых в первую военную осень.

Но если что и осталось в Дубне от той далёкой весны 1947 г., так это ночные крики птиц на вершинах деревьев, а над ними все те же совершенно безучастные к делам людей звёзды. Свет их всё чаще обостряет щемящую боль – она от невозможности снова пережить всё: и сопричастность к рождению этого города, и запуск первого ускорителя, и бесконечный поиск неизведанного...

М. Г. Мещеряков
"За коммунизм", 1977. № 24.